Витя с Джамилем преуспевали попеременно. Гога сидел и скучал. В игру не вмешивался. Только криво усмехался он,когда приятели, горячась, упрекали друг друга и неумении.

Наконец и Витя «поставил свою печать». Гога заострил колышек длиной со спичку.

Ну, готовься, неверя,— злорадствовал Гога,—может и сейчac не веришь, что землю рыть будешь?

Джамиль понимал, на что намекает Гога.

- Зря стараешься, Гога,— заступился Витька.— Он (сегодня не может. У него зуб сломан.

— А зачем играл тогда? Ничего, пусть погрызет землю,— приноравливаясь, как точнее и сильнее забить колышек, говорил Гога. Уж больно ему хотелось сегодня отомстить Джамилю за бабушку, унизить приятеля за то что тот не поверил, как его бабушка таскала Тайфуна за бороду.

— Как будешь тянуть?— не глядя на приятелей, спросил Гога.

— У него зуб болтается,— подошел к Джамилю Витя и, ловко раскрыв ему рот, как это делали взрослые на базаре, когда покупали лошадей, показал на шатающийся передний зуб.— Видишь?

— А я виноват? Не надо было играть.

— А кто же? Ты ж городком шмякнул его позавчера. Забыл?

— А я нарошно?

— Хватит вам. Забивай!— пробурчал Джамиль.

Гога три раза ударил по колышку, и он исчез в земле, как в щель провалился. Три раза мимо ударил Витя. Колышек все равно найти нелегко. Джамиль смахнул ладонью комочки земли и стал на четвереньки, подул.

— Давай я,— неожиданно предложил Витька и начал раздвигать своим худым подбородком землю вокруг колышка.

Витька был мастак тянуть колы. В этом с ним никто не мог потягаться. Любой колышек он вытаскивал в считанные секунды. Поэтому, когда Витька проигрывал, его товарищи не очень-то радовались, заранее зная, что ничего смешного, веселого они не увидят. Вот и сейчас Гога шагнул к Витьке и снисходительно заявил:

— Ладно уж, не надо. Знал бы, что ты будешь тянуть, не играл.— Гога старательно протер и без того чистое лезвие о брючину, переломил складень и бросил нож в карман.

— Земля здесь нехорошая — вязкая,— отплевывался Витька.

— Так что, Джамиль, все не веришь, да?—вдруг задиристо спросил Гога.

— Нет. Ты хвальба просто.

— Я? Кто тебе простил проигрыш, а?— петушился Гога, хорошо понимая сейчас свое преимущество.

Джамиль даже не вдумался в слова, которые он выпалил в горячке. Только когда Гога обратился к Вите: «Ты слышал, что он сказал?», Джамиль понял, какую нелепость брякнул. Вообще-то еще исправить положение можно было — взять да сказать: «Я, ребята, пошутил»—и дело с концом, тем более, что Витькины глаза умоляли» «Откажись, Джамиль! Ведь завтра вся школа узнает об этом!» Но какой-то внутренний дьяволенок шептал: «Чем ты хуже верующей бабушки? Ты пионер. И слово свое должен держать крепко!»

— Да, оседлаю Тайфуна,— твердил упрямо Джамиль.— И не смотри так ехидно.

— А чего, и оседлает,— неуверенно поддержал друга Витька.— Помнишь, как прошлым летом на рыбалке тебя выручил? Тогда страшнее, поди, было.

— То ж тогда! А тут Тайфун! Бабушка говорит, он сущий дьявол.

Гоге не понравилось, что вспомнили о той злополучной ночи...

...Сухопарый Коля Соколов ,слыл среди тайшетских мальчишек заядлым рыболовом. Почти каждый день летом он проводил на Биргосе. Коля забывал о рыбалке разве только в дни покоса и во время прополки и окучивания картофеля. В такие дни он, обиженный, молча работал со старшими.

Много раз Витя, Джамиль и Гога просились с приятелем на рыбалку с ночевкой, но каждый раз Коля, наводя на себя степенность, возражал:

— Всю рыбу распугаете. Вам в городки бы да в бабки играть.-Нет, рыба любит тишину...

— Возьми, Коль, тихо будем. Тебе ж лучше — костер станем поддерживать, ночью переметы проверять... А ты знай себе спи,— просили ребята и умоляюще заглядывали и довольное лицо товарища, которое точно нарочно кто-то обсыпал неочищенным просом...

И однажды Колька после долгих уговоров, нахмурив белесые брови, покровительственно сказал!

--Хорошо, возьму. Так и быть — уговорили. Чур, удочки ваши.

— А где же мы их возьмем?—протянул Гога.

— Сам говорил, весной с папаней ходил!— удивился Джамиль.— У него есть, даже перемет есть.

— Ладно. Обойдемся без твоих удочек,— отмахнулся Витька.— А то еще тебя кондрашка хватит от жадности.

Витькины слова принял на свой счет и Колька. Его лицо исказила гримаса, будто он раздавил во рту зеленую клюкву, изрезанные леской ладони спрятал в карман. Он отвернулся и, как о давно решенном деле, сказал: